"Россия и мир - внешняя политика и безопасность империи в конце XIX– начале ХХ веков". Автор: Ревякин А.В. - д.и.н. профессор МГИМО
Внешняя политика и безопасность – это как две стороны одной медали. Главной целью внешней политики любого суверенного государства является его безопасность. А от того, насколько эта цель достигнута, судят о результативности внешней политики.
Внешняя безопасность, которая и является предметом моего доклада, – сложное явление. Она включает много составляющих. Так много, что и перечислить их не берусь. Затруднительно даже очертить круг явлений, которые относятся к области внешней безопасности. По непредсказуемому стечению обстоятельств любая мелочь может приобрести критическое значение.
В докладе я остановлюсь лишь на некоторых предпосылках и факторах внешней безопасности России, носивших объективный характер, т.е. не зависевших от личных предпочтений людей, которые руководили внешней политикой и дипломатией. Разные это были люди по темпераменту, способностям, склонностям – как самодержцы Александр IIи III, Николай II, так и восьмеро министров от А.Н. Горчакова до С.Д. Сазонова включительно. Но они руководствовались государственными интересами России (конечно – своими представлениями об этом, но ведь всё, чем бы мы ни занимались, мы делаем в меру нашего разумения и ответственности). Именно потому, что они во главу угла ставили государственные интересы, мы говорим сегодня не о внешней политике Александра или Николая, не о дипломатии А.П. Извольского или С.Д. Сазонова, а о русскойвнешней политике и русскойдипломатии.
Начну с замечания о том, что роль и влияние государства в международных делах – величина переменная. Впервые Россия добилась ведущей роли в европейской политике на волне победы над наполеоновской Францией в начале XIX в. Затем она постепенно начала сдавать позиции. А в конце Первой мировой войны и во время революции 1917 г. страна, можно сказать, рухнула в пропасть и на некоторое время с ней почти перестали считаться на международной арене. Но затем Россия, уже как Советский Союз, восстановила силы, а в результате победы в Великой Отечественной войне вернула себе лидирующую роль – теперь в мировой политике.
На рубеже столетий Россия находилась в мире не на самом видном месте. Реализации честолюбивых планов мешала относительно слабая экономика. По уровню экономического, прежде всего промышленного развития она отставала от основных держав, где раньше началась промышленная революция, а, стало быть, и получила развитие машинная индустрия – основа могущества современного государства. Россия бесспорно развивалась, но долгое время медленнее своих основных международных партнеров и соперников. Рубеж в 1-2% среднегодового экономического роста другие развитые страны уверенно перешагнули еще в первые десятилетия XIX в., Россия же – только в последние десятилетияXIX в. Причем, основной вклад в национальный доход вносила не промышленность, а сельское хозяйство. Накануне Первой мировой войны Россия была крупнейшим производителем сельскохозяйственных товаров в Европе, но по выпуску промышленной продукции уступала даже Австро-Венгрии. Зато ускорение темпа экономического роста в среднем до 3,3% в год давало возможность в обозримом будущем наверстать упущенное. Как утверждает американский историк П. Грегори, книга которого переведена на русский язык, в начале ХХ в. «по среднему темпу экономического роста Россия выдерживала сравнение с другими странами… Российская экономика росла так же быстро или даже быстрее, чем британская, германская, норвежская и итальянская», хотя и уступала по этому показателю экономике США, Японии и некоторых других стран[1].
Довольно медленно осуществлялись в России реформы, направленные на вовлечение более широких слоев населения в управление государством. Например, в отличие от западноевропейских государств, где парламентаризм стал нормой политической жизни еще в первой половине XIX в., в России основа для этого появилась лишь в начале ХХ в. Почему об этом важно напомнить? Да потому что от того, насколько граждане причастны к управлению государством, напрямую зависит прочность политической системы общества.
Слабая экономика в сочетании с управленческой рутиной, которая была отчасти связана с традициями самодержавия, привели к ряду чувствительных внешнеполитических неудач. Самые известные среди них – поражение в Крымской войне в 1856 г., пересмотр Берлинским конгрессом в неблагоприятную для России сторону итогов войны 1877-1878 гг. с Турцией, поражение в русско-японской войне 1904-1905 гг., последствия Боснийского кризиса 1908 г., не без оснований прозванного «дипломатической Цусимой». Современный исследователь И.С. Рыбачёнок в одной из своих недавних публикаций не без оснований утверждает: «Россия как субъект международных отношений всё больше проигрывала своим соперникам и конкурентам…»[2]
Тем не менее несмотря на трудности своего развития, Россия на рубеже XIX-XX вв. по-прежнему воспринималась современниками как одно из самых могущественных государств мира, от позиции которого подчас решающим образом зависела международная политика.
Такого мнения придерживались прежде всего сами россияне. В подавляющем большинстве они и представить себе не могли, что монархия в скором времени может пасть, а огромное государство – развалиться на части. В общественных кругах споры вызывал главным образом вопрос о том, что больше отвечает благу страны – сохранение самодержавия или его превращение в парламентскую монархию? Национальные движения в Прибалтике, на Украине, в Закавказье и других провинциях империи вполне довольствовались лозунгом автономии, выступая в поддержку единой российской государственности. Лишь политические маргиналы, каковыми являлись революционеры крайнего толка, делали ставку на ниспровержение основ государственного строя России.
Далеко не случайно, что многие зарубежные страны добивались сближения с Россией. На протяжении ряда лет Германия пыталась спасти Союз трех императоров, в известной мере навязанный России Бисмарком в 1873 г. Зато не было предела радости французов, когда Россия отказалась от продления этого союза и заключила с Францией в 1891-1893 г. сначала консультативный договор, а затем и военную конвенцию, направленную против Германии. Спешила перевернуть страницу в отношениях с Россией и Япония. Уже в 1907 г., т.е. всего лишь через два года после окончания русско-японской войны, между ними был подписан взаимовыгодный договор о сохранении статус-кво на Дальнем Востоке. В том же году решительный шаг к преодолению разногласий с Россией сделала Великобритания, ее давний геополитический соперник в Азии. Оба государства заключили соглашение о разграничении сфер своего влияния на Ближнем Востоке и в Центральной Азии. В 1911 г. Россия договорилась с Италией о взаимном признании своих интересов на Балканах и Ближнем Востоке.
Особенно примечательно то, что иностранные правительства стремились к сближению с Россией иногда вопреки общественному мнению своих стран. Причины недоброжелательного отношения к России за рубежом были разными. Большое значение имели межгосударственные споры и противоречия по тому или иному конкретному вопросу, которые часто сопровождались всплеском эмоций. Разумеется, играли роль также давние, исторические споры и обиды. На них же накладывалось представление о неизбывной реакционности русского самодержавия, которое якобы представляло перманентную угрозу парламентскому и либеральному строю западных государств. Иногда подобная русофобия граничила с расизмом, а именно с домыслами в том, что русские и православные христиане в целом якобы застряли где-то на более низкой ступени цивилизационного развития по сравнению с западно-христианскими народами.
Но какие недостатки ни приписывали бы России и русским зарубежные недоброжелатели, фактом остается, что к сотрудничеству с ней стремились самые влиятельные страны мира. Трудно не усмотреть в этом признания ими – не на словах, а на деле – могущества Российской империи, а также прочности ее положения в международных делах.
По сравнению с другими державами Россия действительно обладала рядом важных преимуществ. Прежде всего, она занимала огромную территорию в самом центре Евразии, а именно ту ее часть, которую британский географ и основоположник геополитики Х. Маккиндер в самом начале ХХ в. определил как «Хартленд», т.е. сердцевину земли. Кто контролирует Хартленд, утверждал он, тот командует всем восточным полушарием – Европой, Азией, Африкой. Пусть оценки Маккиндера и выглядят преувеличенными, но с общим ходом его рассуждений трудно не согласиться.
Россия смогла обеспечить себе выгодное географическое положение не в последнюю очередь благодаря целеустремленной внешней политике русских государей. Вероятно, каждый из них мог бы довольствоваться тем, чем владел, ибо лучшее – враг хорошего. Но они ставили перед собой и решали сложнейшие задачи, связанные сначала с воссоединением западных и южных русских земель, затем с завоеванием выхода к Балтийскому и Черному морям, с присоединением Крайнего Севера, Сибири, дальневосточных территорий и Средней Азии. Их стараниями за два-три столетия Московское княжество превратилось в огромную империю, вобравшую в свои границы десятки разных народов.
Протяженной территорией трудно управлять, еще труднее ее защищать. Но из крупных приобретенийXVIII-XIX вв. удержать за собой Россия не смогла лишь Аляску с прилегающими островами, главным образом именно по причине ее крайней удаленности и обособленности. Прислушаемся к выводам современного отечественного историка Н.И. Никитина, специалиста по истории освоения Сибири и Дальнего Востока: «…Российские владения в Новом Свете были практически беззащитны перед лицом военной активности более сильных держав. В исторической перспективе явно прослеживалась неизбежность утраты Аляски, поэтому правительство Александра IIсочло за благо продать ее США…»[3]. Зато Сибирь, Средняя Азия и Дальний Восток к началу ХХ в. были надежно связаны с европейской частью страны железнодорожным сообщением. Благодаря этому большая, протянувшаяся через две части света территория перестала быть уязвимым местом империи, а, наоборот, превратилась в существенный фактор ее безопасности. Снова сошлюсь на мнение упомянутого историка: «В ходе продвижения в глубины Азии Россия укрепила свое стратегическое положение…, повысила свой авторитет и вес на международной арене… За Россией были закреплены богатейшие природные ресурсы, без обладания которыми она не выстояла бы в годы тяжелейших испытаний… и вряд ли может сохраниться как суверенное государство в будущем»[4].
К началу ХХ в. Россия была одной из немногих стран, даже единственной, которую хотя и можно было победить в войне с ограниченными целями, наподобие Крымской или русско-японской, но завоевать которую, т.е. подвергнуть продолжительной военной оккупации, было практически невозможно. У потенциального противника, будь то отдельно взятая держава или военная коалиция, не хватило бы для этого ресурсов. Разумеется, большая протяженность сухопутных и морских границ являлась для империи фактором риска. Но и опасность враждебного окружения была скорее мнимой, чем реальной, поскольку граничившие с Россией страны и народы объединяло между собой только то, что им выпало быть ее соседями.
Другая причина заинтересованности зарубежных стран в сотрудничестве с Россией связана с особенностями международного порядка в XIX в. В общих чертах он сложился еще по завершении Наполеоновских войн. Накануне Венского конгресса 1814-1815 гг. четыре главные союзные державы – Россия, Пруссия, Австрия и Великобритания – договорились, что право решения вопросов политического устройства Европы будет принадлежать только им, тогда как остальные страны получат лишь возможность высказывать свои пожелания[5]. В дипломатической переписке и литературе этот клуб избранных получил название «европейского концерта», или «концерта великих держав». Со временем в его состав вошли Франция и объединенная Италия (место Пруссии перешло к объединенной Германии). Особый статус этих государств был закреплен как в международных договорах, так и в дипломатическом протоколе. Великие державы обменивались между собой чрезвычайными и полномочными послами, тогда как остальные государства – только посланниками.
Великие державы играли ведущую роль в международной политике. Все вместе они составляли своего рода ареопаг, высшую судебную инстанцию Европы, которая на протяжении целого столетия ведала разрешением споров и конфликтов между отдельными странами. Их коллективные решения автоматически становились нормой международного права, обязательной для исполнения остальными членами международного сообщества. Соответственно, отменить или пересмотреть эти решения могли тоже только сами великие державы.
Они активно пользовались этим преимуществом в собственных интересах, в том числе и для поддержки тех стран, которых считали своими друзьями и клиентами. К помощи России в разное время прибегали не только мелкие немецкие княжества или итальянские государства, но и некоторые великие державы – Франция, Австрия, Пруссия. В особенности же Россия опекала православные народы Балканского полуострова. Во многом, если не в решающей мере, благодаря ее усилиям Греция, Сербия, Черногория, Болгария и Румыния добились независимости.
Изначально предполагалось, что великие державы сосредоточатся на миротворческой деятельности, пресекая конфликты между европейскими странами. Но в середине XIX в. они сами перессорились и подняли оружие друг против друга: сначала вспыхнула Крымская война, за которой последовали итало-франко-австрийская, австро-прусская и наконец франко-прусская войны. Из-за острых противоречий механизм европейского концерта на некоторое время перестал работать. Но никому тогда и в голову не приходило, что великую державу под каким бы то ни было предлогом можно лишить ее особого статуса. Примечательно, что завершение Крымской войны было оформлено в 1856 г. решением Парижского конгресса. Мирный договор с Россией подписали все великие державы, в том числе Австрия и Пруссия, не участвовавшие в войне. Пересмотра Парижского мира (отмены его военных статей) Россия добилась в 1871 г. также с согласия великих держав. С этой целью в разгар франко-прусской войны в Лондоне была созвана конференция, на которую даже Франция и Пруссия прислали своих представителей. Она и приняла искомое решение.
С точки зрения международного права Россия вела себя безукоризненно и в сложной международной обстановке, возникшей после русско-турецкой войны 1877-1878 гг. Стороны конфликта заключили тогда Сан-Стефанский мирный договор, который вполне соответствовал как освободительным целям России, так и масштабу ее победы. Но Австрия и Великобритания, опасавшиеся русского влияния на Балканах, отказались его признать. Демонстрируя выдержку и благоразумие, Россия согласилась передать вопрос о мире с Турцией на усмотрение великих держав. Собрался Берлинский конгресс, который в итоге подготовил новую, компромиссную версию мирного договора (т.н. Берлинский трактат). Своими подписями его скрепили представители не только России и Турции, но и других великих держав. Решения Берлинского конгресса вызвали в России взрыв возмущения славянофильской общественности. Насколько была оправдана эта эмоциональная реакция? Очевидно, лишь отчасти. В одном из своих последних, итоговых трудов В.Н. Виноградов писал: «Россия на [Берлинском] конгрессе похоронила всё, что оставалось вредного и унизительного от Парижского мира 1856 года, вернула себе Южную Бессарабию, округлила свои владения в Закавказье за счет Карса, Ардагана и Батума»[6]. Согласимся – неплохой результат.
Щепетильность русского правительства в вопросах международного права нередко удивляла зарубежных государственных деятелей. В частности, Бисмарк язвительно отзывался о действиях русской дипломатии, направленной на отмену военных статей Парижского мира 1856 г.: «Если бы она была смышленее, то совершенно разорвала бы Парижский трактат»[7]. Сам Бисмарк считал эти положения, ограничивавшие право России на военную деятельность в Черном море, «самыми неудачными постановлениями Парижского мира» и «для великой державы невыносимым унижением»[8]. Политический подтекст его замечаний понятен, учитывая, что ни сама Пруссия, ни выступавшее в союзе с ней Сардинское королевство – инициаторы войн за объединение Германии и Италии – даже не помышляли о том, чтобы по примеру России представить на утверждение великих держав подписанные ими мирные договоры. С предложениями о созыве с этой целью международного конгресса к ним неоднократно обращались правительства России и Франции, но всякий раз безуспешно по причине, как подчеркивал В.Н. Виноградов, «полного раздора между предполагаемыми участниками»[9]. Правовой цинизм руководителей Германии и Италии в долгосрочной перспективе дорого обошелся обоим государствам.
Миролюбивая внешняя политика и приверженность международному праву, без сомнения, укрепили авторитет России. Отсюда успех двух «конференций мира» (имеется в виду: направленных на укрепление мира), которые состоялись по инициативе Николая IIв Гааге в 1899 и 1907 гг. Во второй из них, самой представительной, приняли участие 44 государства. И хотя главная цель этих конференций – ограничение вооружений – не была достигнута, они внесли вклад в гуманизацию способов ведения войны, а также в совершенствование механизмов предотвращения вооруженных конфликтов. В частности, решениями конференций была образована Постоянная палата Третейского суда, правомочная рассматривать международные споры, а также разработаны принципы ее деятельности.
Международное положение России заметно ухудшилось после того, как в 1879 г. Германия и Австро-Венгрия подписали оборонительный договор, к которому в 1882 г. во многом по тактическим соображениям присоединилась Италия. Возник Тройственный союз, направленный не только против Франции, давнего недруга Германии, но и против России. С тех пор обе державы стали систематически подвергаться грубому давлению и даже военному шантажу со стороны Германии и Австро-Венгрии. Участившиеся в конце XIX– начале ХХ вв. международные кризисы на Балканах и в Северной Африке (Болгарский, Боснийский, Танжерский, Агадирский и т.д.) были звеньями одной цепи.
Тройственный союз оказал также разрушительное воздействие на европейский концерт как форму равноправного и уважительного сотрудничества великих держав. Он противоречил обычаям европейской дипломатии XIX в., когда было не принято, чтобы в мирное время одни великие державы заключали военные союзы против других великих держав. Ведь изначально предполагалось, что все они должны были совместно заботиться о поддержании мира и безопасности. Фактически Бисмарк воспользовался Тройственным союзом, чтобы обеспечить Германии политическое преобладание в Европе. Таким образом, в конце XIX в. Россия, а вместе с ней Франция и Великобритания столкнулись с угрозой снижения своей роли и авторитета в международных делах.
Негативным тенденциям Россия сумела противодействовать, заключив в начале 90-х годов XIX в. оборонительный союз с Францией. Это был своего рода симметричный ответ на недружественную политику Германии и Австро-Венгрии. В тексте русско-французской конвенции прямо говорилось, что она будет действовать лишь до тех пор, пока существует Тройственный союз. Но череда международных кризисов заставила союзников теснее сплотить свои ряды. После одного из них, связанного с восстаниями христианского населения Крита, Македонии и Армении против Османской империи, в 1899 г. Россия и Франция уточнили свои союзные обязательства. Во-первых, они отказались от привязки военной конвенции 1893 г. к Тройственному союзу. Русско-французский союз фактически становился бессрочным. И, во-вторых, целью военной конвенции отныне объявлялось поддержание не только «всеобщего мира», но и «равновесия европейских сил»[10]. Как считают авторитетные французские историки, эта формула означала, что Франция была готова поддержать политику России на Балканах в том случае, если Австро-Венгрия попытается нарушить там статус-кво, и что в ответ она рассчитывала на поддержку России в болезненном для себя вопросе об Эльзасе и Лотарингии (двух французских провинциях, аннексированных Германией по результатам франко-прусской войны в 1871 г.)[11].
Русско-французский союз заметно укрепил международные позиции России, которая могла не выдержать соперничества сразу с несколькими сильными державами. Вместе с тем он явился катализатором перегруппировки сил на международной арене, благодаря которой было восстановлено «европейское равновесие», нарушенное ранее созданием Тройственного союза. Слабое звено последнего, Италия, уже в скором времени подписала сначала с Францией, а затем и с Россией тайные соглашения, которые обесценивали ее обязательства по отношению к Германии и Австро-Венгрии. Постепенно изменила курс внешней политики и Великобритания, которая во второй половине XIX в. рассматривала не только Россию, но и Францию своими основными соперниками в мировой политике.
Британцы считали, что присоединение Центральной Азии к России угрожает их владениям в Индии. С французами у них сталкивались колониальные интересы в Африке и Юго-Восточной Азии. Под влиянием острого Фашодского кризиса, связанного с колониальным разделом Восточной Африки, генеральные штабы России и Франции подписали протокол, в котором они впервые зафиксировали взаимные обязательства в случае их войны не только с Германией и Австро-Венгрией, но и с Великобританией. Согласно этому документу, если бы Великобритания напала на Россию, то Франция развернула бы на побережье Ла-Манша группировку войск численностью 150 тыс., угрожая вторжением на Британские острова. А если бы нападению подверглась Франция, то Россия предприняла бы военную демонстрацию в Туркестане, угрожая границам Индии. В 1901 г. эти договоренности между русскими и французскими военными были одобрены правительствами обеих стран. Франция также предоставила России кредит размером в 425 млн фр., чтобы ускорить строительство стратегических железных дорог в Туркестане[12].
К счастью, опасения русского и французского правительств оказались преувеличенными. Понимание угрозы, которую Германия стала представлять морским, торговым и колониальным интересам Великобритании, побудило ее растопить лёд в отношениях с обеими державами. В 1904 г. компромиссное соглашение по колониальным вопросам она подписала с Францией, а в 1907 г. – с Россией. Благодаря этим соглашениям возникла Тройственная Антанта (иначе – Тройственное Согласие) – не военный союз, как ошибочно утверждают некоторые авторы[13], а группировка государств, объединенных общими целями и задачами внешней политики. И главная из них заключалась в сдерживании Германии по всей линии противостояния – в политике, дипломатии, на суше, на море, в колониях. Тройственное Согласие станет военным союзом уже с началом Первой мировой войны. Это произойдет 5 сентября 1914 г., когда Россия, Франция и Великобритания подпишут соглашение о незаключении сепаратного мира.
Но до тех пор Тройственная Антанта представляла собой причудливую конструкцию. Ее основой являлся русско-французский союз, а надстройкой – партнерские, в основном неформальные отношения, с одной стороны, между Россией и Великобританией, а с другой – между Францией и Великобританией. Причем, ни Россия, ни Франция не слишком доверяли своему партнеру. Свои планы оборонительной войны против Германии и Австро-Венгрии они разрабатывали без оглядки на Великобританию.
Задним числом некоторые авторы как у нас, так и за рубежом подвергают сомнению целесообразность заключения союза с Францией. Дескать, встав на сторону этой державы, Россия вопреки своим интересам была втянута в войну с Германией, что в свою очередь привело к революции, гражданской войне и т.д. Сказанное мной – почти точная цитата из известной книги американского дипломата и историка Дж. Кеннана «Роковой альянс: Франция, Россия и начало Первой мировой войны»[14]. Думается, автор допустил известную логическую ошибку, ибо «после» не значит «вследствие». Русско-французский союз сам по себе не предрешил Первую мировую войну, как и сама эта война – революцию. И война, и революция были обусловлены не одной, не двумя, а великим множеством самых разнообразных причин и предпосылок, в сложном переплетении которых пытаются разобраться историки-исследователи. Можно допустить, что при другом стечении этих обстоятельств история могла бы сложиться иначе.
Россия, что доподлинно установлено исследованиями, не стремилась к войне с Германией и Австро-Венгрией – ни в 1893 г., когда подписывала военную конвенцию с Францией, ни в 1914 г., когда Июльский кризис поставил ее перед трудным выбором. Но перед лицом недружественной, а со временем и откровенно враждебной политики Германии и Австро-Венгрии русское правительство не могло сидеть сложа руки. Руководствуясь государственными интересами, оно действовало рационально: последовательно принимало дипломатические и военные меры, направленные на укрепление внешней безопасности страны. Если же усилия России в конечном счете оказались недостаточными, то это, как говорится, уже другая история.
В заключение позволю себе высказать оценочное суждение. Почему, спрашивается, Россия, будучи могущественной державой и занимая прочное положение в мире, – в чем мы все убеждены – не выдержала испытания Первой мировой войны? Как нам представляется потому, что ей не хватало запаса прочности – ни в экономике, ни в политике, ни в социальной и военной сферах. Недостаточно прочными оказались также и ее связи с союзниками. Россия сравнительно успешно завершила военную кампанию 1914 г., но дальше трудности и неудачи стали нарастать как снежный ком: «снарядный голод», «великое отступление», политический, транспортный, продовольственный кризисы, наконец, кризис доверия в отношениях с Францией и Великобританией. В ретроспективе именно недостаточный запас прочности представляется нам Ахиллесовой пятой, самым уязвимым местом Российской империи в конце XIX– начале ХХ в.
[1]Грегори П. Экономический рост Российской империи (конец XIX– начало ХХ в.): Новые подсчеты и оценки. М.: РОССПЭН, 2003. С. 25.
[2]Рыбачёнок И.С. Закат великой державы. Внешняя политика России на рубеже XIX– XXвв.: цели, задачи и методы. М.: РОССПЭН, 2012. С. 566.
[3]Никитин Н.И. Формирование восточных границ России (конец XVI– начало ХХ вв.) // Формирование территории Российского государства XV– начало ХХ в. (границы и геополитика) / Отв. ред. Е.П. Кудрявцева. М.: Ун-т Дмитрия Пожарского, 2015. С. 215.
[5]Зак Л.А. Монархи против народов: дипломатическая борьба на развалинах наполеоновской империи. М.: Международные отношения, 1966. С. 53.
[6]Виноградов В.Н. Двуглавый российский орел на Балканах. 1683-1914. М.: Индрик, 2010. С. 419.
[7]Татищев С.С. Император Александр II. Его жизнь и царствование. Т. 2. СПб.: Издание А.С. Суворина, 1903. С. 79.
[8]Бисмарк О. Мысли и воспоминания. Т. 2. М.: ОГИЗ; Гос. соц.-эк. изд-во, 1940. С. 99.
[9]Виноградов В.Н. Балканская эпопея князя А.М. Горчакова. М.: Наука, 2005. С. 124, 155, 174.
[10]Рыбачёнок И.С. Союз с Францией во внешней политике России в конце XIXв. М., 1993. С. 304.
[11]Histoire des relations internationales / Sous la dir. de P. Renouvin. T. III. P. : Hachette, 1994. P. 163.
[13]Например, на сайте Историко-документального департамента МИД России (страничка озаглавлена «Русско-английское соглашение о разделе сфер влияния 1907 года») можно прочитать следующее: «В практическом плане оно привело к окончательному оформлению военно-политического союза Англии, России и Франции (т.н. Тройственного согласия — «Антанта»)» // https://idd.mid.ru/-/russko-anglijskoe-soglasenie-o-razdele-sfer-vliania-1907-goda
[14]Кеннан писал: «…По причине союза с Францией на свою погибель Россия была втянута в конфликты между западноевропейскими странами начала текущего (т.е. двадцатого. – А.Р.) столетия. Поэтому закономерно, что очередное недоразумение на Балканах, которое произошло в 1914 г., было раздуто до размеров общеевропейской войны. В свою очередь именно участие России в великой войне… фатальным образом прервало процесс модернизации ее социальной и политической системы и привело к революции со всеми ее роковыми последствиями как для России, так и для остального мира». // KennanG. TheFatefulAlliance: France, RussiaandtheComingoftheFirstWorldWar. N.Y.: PantheonBooks, 1984. P. XIII-XIV.