Российская революция и чехословацкий корпус: война, политика, дипломатия. Автор: Копылов Николай Александрович к.и.н., доцент кафедры Всемирной и Отечественной истории МГИМО МИД России, Москва
Российская революция оказала огромное влияние на развитие национального движения западных славян. Прямо или косвенно она открыла перед ним широкие перспективы, о каких его руководящие деятели раньше и мечтать не смели. Двукратная коренная смена власти – в феврале и октябре 1917 г. – временно привела к дезорганизации и развалу государственного управления. Это избавило национальные организации западных славян в России от чиновничьего контроля и позволило им на арене российской политики превратиться в относительно самостоятельную силу, расставляющую приоритеты не по усмотрению начальства, а в соответствии со своими целями и задачами. Вместе с тем военный коллапс России, вынужденной в марте 1918 г. заключить сепаратный мир с государствами Четверного союза, придал национальному вопросу мировой политики, прежде всего вопросу о создании западными славянами национальных государств, еще большее значение, чем прежде.
Одним из примеров развития национально-освободительного движения в период 1914-1918 гг. является так называемый «чешский вопрос», решение которого впоследствии завершилось созданием независимого чехословацкого государства.
В комплексе объективных и субъективных причин Первой мировой войны далеко не последнюю роль играла проблема малых народов в составе многонациональных государств. Их стремление к государственной самостоятельности, удовлетворить которое без перекройки политической карты Европы было бы невозможно, угрожало нарушить традиционный баланс сил великих держав.
Австро-сербское вооруженное столкновение, стремительно переросшее в мировую войну, показало особую роль в развязывании глобального военного противостояния европейских империй так называемого «национального вопроса». К 1914 г. особенно остро в противостоянии многонациональных империй выявилась роль «малых народов», входивших в состав Российского государства и Дунайской империи Габсбургов. Современные исследователи указывают на особую роль национально-государственной идеи, охватившей в предвоенные годы умы общественной элиты России. «Общественное мнение, - отмечали они, - все чаще проявляло себя во внешней политике, выступая с позиций защиты великодержавного престижа, критикуя национальную дипломатию за инертность и “уступчивость”. Особенно проповедовалась идея “славянской солидарности”, в частности в связи с отношением к Сербии и Черногории, а кое-где дело дошло до пропаганды великодержавного панславизма и призывов начать войну ради защиты “братьев-славян” и объединении всех славянских народов под эгидой России…»[1].
Данное утверждение верно и для народов, не имевших своей автономии и входивших в состав Австро-Венгрии. Именно с началом мировой войны их общественно-интеллектуальная элита начинает призывать к национальному освободительному движению, идейной базой которого являлась борьба за национальное самоопределение[2]. Для проживающих в Европе чехов и словаков основой национального сплочения стала готовность участвовать в вооруженной борьбе на стороне Антанты в составе национальных воинских формирований. Это положение играло большую роль среди славянских колонистов в Российской империи.
С началом Первой мировой войны чехи и словаки оказались в двойственном положении: как славянские народы они были вынуждены воевать на стороне Австро-Венгрии и Германии против своих же братьев-славян. В России чешские и словацкие общественные деятели приветствовали военные мероприятия царского правительства. Выступления на верноподданнических манифестациях в Москве, Петрограде, Варшаве, Одессе, Киеве, Ростове-на-Дону, призывы в печати встать на сторону России – «охранительницы европейского мира» и поддержать «белого царя – надежду и защитника славянства» свидетельствовали о единодушной поддержке лидерами чешских и словацких землячеств русских правящих кругов. Стараясь убедить русские власти в лояльности всех чехов и словаков, живущих в России, лидеры чешских обществ обратились к Верховному Главнокомандующему великому князю Николаю Николаевичу и в Совет министров с предложением создать в рядах русской армии специальное чешское подразделение.
Со своей стороны, царское правительство подходило к чешской проблеме с субъективными предпосылками. Во многом, как об этом отмечают, исходя из анализа документов российского министерства иностранных дел, специалисты, царская дипломатия стремилась использовать «традиционную концепцию исторической миссии России в судьбах угнетенных балканских народов, верховный главнокомандующий в своём воззвании, выпущенном в августе 1914 г., обратился к «народам Австро-Венгрии» с заверением, что Россия, вступая в пределы Австро-Венгрии, ”несёт теперь свободу и осуществление (их) народных вожделений”»[3].
Хотя это воззвание было рассчитано на возможность обеспечения лояльного отношения населения Дунайской империи к русской армии и содержало призыв «встречать русские войска как верных друзей и борцов за ваши лучшие идеалы»[4], оно во многом дало толчок развитию в России чешского национального движения. Одним из главных проблем, которые ставили перед собой его руководители, как в России, так и в эмиграции, стало создание чехословацких воинских формирований в составе русской армии.
Проект создания «чешского войска», отраженный в меморандумах, записках и обращениях представителей чешско-словацкого общественного движения в адрес Совета министров, военного министра и начальника Штаба Верховного главнокомандующего в основном встретил положительное отношение со стороны российской власти. 8 (20) августа 1914 г. в Кремле состоялась аудиенция делегации московских чехов у императора Николая II. Царь довольно благожелательно к инициативе чешских представителей. Сами участники аудиенции впоследствии отмечали, что «Государь был глубоко тронут и в последовавшем затем всемилостивейшем разговоре с делегатами изволил высказать свое живейшее удовлетворение по поводу образования Чешской дружины, пожелать ей полного успеха и выразить надежду, что она особенную пользу принесет при наступлении русских войск в Галиции»[5]. 28 августа 1914 г. был издан приказ о формировании Чешской дружины, а через месяц – 28 сентября (11 октября) 1914 г. в Киеве состоялась церемония принятия присяги дружинниками. С этих событий начинается история чешских подразделений в составе русской армии.
Факт появления национального воинского формирования во многом стимулировал процесс организации в России чехословацкого национального движения. В августе 1914 г. в чешских кругах начинается обсуждение необходимости создания собственного национального центра, обсуждается его программа, место размещения. Параллельно процессу развития чехословацких военных частей, развивалось движение чешского сопротивления. 31 декабря 1915 г. (13 января 1916 г.) был подписан приказ о развертывании Чешской дружины в Чехословацкий стрелковый полк, а уже 4 апреля 1916 г. начальник Штаба Верховного главнокомандующего генерал М.В. Алексеев подписал приказ о создании Чехословацкой стрелковой бригады. Чуть позднее, 13 мая, началось формирование 2-го Чехословацкого стрелкового полка.
Одновременно с этим развивается процесс оформления организационной структуры чехословацкого национального движения, как в Российской империи, так и в странах Антанты. В феврале 1915 г. Москве прошел 1-й съезд представителей чешских и словацких обществ в России, насчитывавший 34 делегата от 11 организаций[6]. На съезде было образован «Союз Чешско-Словацких обществ в России», и как отмечают отечественные специалисты, было сделано политическое заявление о «готовности бороться за создание самостоятельного государства – Чешско-Словацкого королевства и чешско-словацкой армии», что было отражено на страницах печатного органа – газеты «Чехослован»[7]. Сразу же после завершение организационной работы и утверждения всех документов в Министерстве внутренних дел России Правление Союза стремится ускорить процесс формирования чешских воинских частей.
Одновременно с этими событиями, 14 октября 1915 г. в Париже был образован Чешский заграничный комитет – первой политической организации чехов в Европе. Через несколько месяцев, в феврале 1916 г., он был реорганизован Чехословацкий национальный совет (далее – ЧСНС), который возглавил профессор Пражского университета Т.Г. Масарик, лидер Народно-реалистической партии, критически относящийся к политикам-русофилам и ориентирующийся в деле освобождения чешских земель на военно-политические круги Антанты. В конце 1915 г. им была сформирована программа, провозгласившая курс на «достижение политической самостоятельности чешского народа»[8].
В течение 1916 г. по мере постепенного развертывания Чехословацкого полка в бригаду, наблюдается переплетение нескольких политических линий. С одной стороны, это начавшаяся конкуренция между парижским и русским центрами чехословацкого освободительного движение, каждый из которых претендовал на лидерство в этом процессе. С другой стороны, - отсутствие единого понимая чешского вопроса среди военных и политических руководителей Российской империи. Во многом позиции Правления СЧОР, действовавшего в Петрограде, и расположенной в Киеве Военной комиссии во многом зависели от хода военных действий на Восточном фронте Первой мировой войны. Отечественные исследователи справедливо отмечают, что «в обстановке динамичного наступления на фронте, ожидания быстрого вступления русских войск в восточные пределы Словакии зимой 1914-весной 1915 гг. имперские власти рассчитывали использовать чехов и словаков в случае начала восстания в землях Австро-Венгрии»[9]. Однако, с началом Великого Отступления 1915 г. на Восточном фронте русское правительство стало корректировать свое отношение к масштабу и роли чешско-словацких формирований. «Если Ставка и Генштаб склонялись к одобрению чешского проекта, видя в новом формировании определенный потенциал для развертывания успешных боевых действий на фронте, то внешнеполитического ведомства существовал приоритет доводов иного ряда. На этом этапе помимо объективно сложно решаемых национально-государственных задач, выдвигаемых чехами, были обстоятельства (соблюдение международного права, выполнение договоренностей с союзниками…) которые делали неприемлемыми притязания чехов»[10].
Данную ситуацию во многом предопределил состоявшийся весной 1916 г. в Киеве 2-й съезд «Союза Чешско-Словацких обществ в России». Как отмечается девизом съезда были слова: «только военное сопротивление приведет к цели – чешско-словацкой самостоятельности»[11]. Все эти постоянно меняющиеся обстоятельства во многом способствовали изменению позиции российской власти, которая приступило к проекту создания «Чешско-Словацкого Народного совета» во главе с представителем ЧСНС Й. Дюрихом. Российское государственное руководство планировало поставить Совет по свой контроль. Однако революционные события начала 1917 г. изменили предполагаемое развитие событий.
Начиная с 1917 г., для малых народов вопрос обретения собственной государственности стал ключевым. Именно идея развития «национальной революции» стала основной в деятельности руководства Чехословацкого Национального Совета в Париже, сделавшего борьбу за достижение национальной независимости приоритетным в своей политической деятельности. Одним из главных гарантов достижения поставленной цели для ЧСНС был факт наличия национальных воинских формирований в составе армий Антанты. К этому времени наиболее многочисленным и действовавшим как отдельная воинская часть был формируемые в России чешско-словацкие подразделения.
Политическую линию на создание независимого государства после окончании войны поддержал и новый министр иностранных дел Временного правительства П.Н. Милюков. Уже в конце марта 1917 г. было утверждено «Положение о формировании чешско-словацких войсковых частей из добровольцев чехов и словаков», что открывало дорогу к увеличению состава бригады и развертыванию ее в стрелковый корпус.
Эти действия были высоко оценены в Париже, где Т.Г. Масарик и его единомышленники увидели в смене российского политического строя возможность объединить разные центры освободительного движения. Сам Масарик в своих воспоминаниях писал об отношении о событиях в Петрограде: «Первые сведения о русской революции были неопределенные и невероятные: я боялся ее с самого начала и все же, когда она пришла, я был неприятно удивлен — какие будут последствия для союзников и для всего хода войны? Когда я получил более подробные сведения и кое-как ориентировался, я послал 18 марта Милюкову и Родзянко телеграмму, в которой выражал свое удовольствие по поводу переворота. Я выдвинул вперед славянскую программу; это подчеркивание в данном положении не было лишним ни для России, ни для Запада. Мне было не легко говорить о плане союзников освободить угнетенные народы и усилить демократию, в то время, когда я знал, что один из союзников — царская Россия, — не слишком заботился о демократии и свободе; поэтому теперь, после революции, я мог сказать, без всяких оговорок, что свободная Россия имеет полное право провозглашать свободу славян. Я кратко формулировал славянскую программу следующим образом: единение Польши в тесном союзе с Россией, единение сербов, хорватов и словинцев и, конечно, освобождение и единение нас — чехов и словаков»[12]. Учитывая, что Масарику удалось завязать связи с Милюковым еще ранее, во время лондонской поездки лидера партии кадетов, он надеялся, что его программа найдет поддержку среди обновленного революцией состава русского правительства.
Его позицию укрепляли поступающие из России сведения. Так, 7 (20) марта 1917 г. во время митинга в 3-м чешско-словацком полку была принята резолюция, ставшая потом основой для полковой присяги, в которой «“Чехия и Словачина” объявлялись независимым государством, “временным диктатором которого был провозглашен” Т.Г. Масарик. ЧСНСовет наделялся полномочиями временного правительства»[13]. Кроме того, в чехословацких воинских частях, также как и в русской армии, были созданы выборные войсковые комитеты и суды. Некоторое время спустя, в Киеве открылся 3-й съезд «Союза чешско-словацких обществ в России», среди делегатов которого большинство голосов было за представителями организаций чехословацких военнопленных и петроградский членов Правления Союза. В резолюции, подводившей итог одного из рабочих дней съезда, отмечалось: «…мы с увеличенным рвением будем продолжать борьбу за свободу и лучшую будущность нашего народа в крепко сомкнутом строю вокруг Т.Г. Масарика. Это объединение даст нам силу и решительность жертвовать всем»[14]. Как отмечалось исследователями присутствие на съезде военных и пленных во многом «определило дух большинства принятых решений. Они заявили о себе как сторонниках парижского ЧСНСовета. Он был признан как орган всего освободительного движения»[15]. Также киевским съездом был учреждено Отделение ЧСНС в России, сменившее действовавший предыдущие годы Союз чешско-словацких обществ в России. Уже по итогам этих событий, в конце мая 1917 г., в Петроград пребывает Т.Г. Масарик и сразу включается в политическую борьбу. «Я завязал связи с остальными членами Временного Правительства, с председателем Совета Министров, князем Львовым, с новым министром иностранных дел Терещенко и другими. Естественно, что меня больше всего интересовали иностранное и военное министерства. Я нашел и там, и здесь, как и ожидал, несколько разумных людей, доступных доводам и сохранивших симпатии к союзникам», - говорил чешский лидер[16]. Тогда же Масарик отметил и еще одну действительность происходящих революционных событий, определивших дальнейшую стратегию чехословацкого движения: «Тогда в Петрограде, при очевидной слабости и неподготовленности правительства, были полезны сношения с союзническими представителями. Прежде всего, это была военная французская миссия в Петрограде, главным образом, генерал Ниссель и полковник Лавернь; в Ставке был майор Буксеншуц и генерал Жанэн…»[17]. Масарик также посетил Москву и Ставку, где имел встречу с Верховным главнокомандующим генералом А.А. Брусиловым.
В этот же период произошедшие на фронте события дали толчок продолжению процесса формирования Чехословацкого стрелкового корпуса. В июне (июле – нов. ст.) 1917 г. новым военным министром Временного правительства А.Ф. Керенским было предпринята наступательная операция на Юго-Западном фронте. Одной из целей этой акции было показать союзникам, что Россия придерживается прежней политической линии в отношениях с Антантой и продолжает военные действия.
Однако наступление Юго-Западного фронта завершилось провалом, отступлением и бегством русских полков. Однако в боях под г. Зборов Чехословацкая стрелковая бригада оказалось единственной частью, добившейся успехом и оказавшей сопротивление противнику. Дни сражения за Зборов считаются рождением чехословацкой армии.
Вот как описывают боевые действия солдат и офицеров бригады: «2 июля в 9.00 утра началась артиллерийская перестрелка. Немцы сосредоточили огонь, главным образом, на участках расположения чехословацкой бригады. Настал настоящий ад. Чехи находились в узких окопах. Над ними рвались неприятельские шрапнели и гранаты и засыпали их землёй. Окутанные дымом и пылью, оглушенные рёвом рвущихся снарядов, они ждали смерти. 45 минут адской подготовки казались им вечностью. Наконец, последовал приказ к наступлению. Все рванулись, как один человек. Сильный неприятельский огонь не давал, однако, возможности продвинуться вперёд Ротный командир поручик Швец скомандовал второй..., третий раз. Пройти через этот огонь казалось невозможным, тогда поручик Швец сам бросился вперёд, а за ним скорым бегом двинулись и остальные. Всех охватила боевая горячка. Среди дыма, пороха, грохота снарядов и крики раненых продвигались ряды чехословацких добровольцев. Через мгновение они уже были у неприятельских окопов. Начался ужасный бой. Над их головами рвались снаряды неприятельские и свои. За страшным грохотом нельзя было расслышать ни слова.
[…] Со стороны неприятеля одни бежали, другие сдавались, третьи ожесточённо сражались. Нужно было напрягать все усилия, чтобы не растеряться в этой кошмарной обстановке. Силы чехословаков начали слабеть. Без скорой помощи им угрожала гибель. В этот тяжелый момент чешский капитан Гайда принял командование 2-м полком и с резервами бросился на помощь изнывающим борцам. Настроение сразу приподнялось. Соединёнными силами, после упорного боя, была взята первая линия австрийских окопов на всём протяжении расположения чехословацкой бригады. Через три четверти часа была занята вторая линия, а затем и третья. Немцы несколько раз пытались идти в контратаку, но чехословаки удачно их отбивали. Каждый шаг, каждая пядь земли брались с бою. Только благодаря нечеловеческим усилиям и изумительной храбрости, чехословакам удалось прорвать фронт на протяжении 6 вёрст, глубиною в 2-4 версты. При этом они захватили в плен 4 200 солдат, а также отняли у неприятеля 21 орудие, 45 пулемётов и огромное количество винтовок, которые тут же были обращены против врага. Из числа взятых в плен, много чешских солдат тотчас же вступило в чехословацкую бригаду в качестве добровольцев»[18].
Поражение русской армии в летнем наступлении наглядно продемонстрировало полную ее неспособность к активным военным действиям, из чего русское командование и представители союзников при Ставке делали соответствующие выводы. Именно в период лета-осени 1917 г. наблюдается активизация действий по формированию национальных частей.
5 июля 1917 г. Верховный главнокомандующий генерал А.А. Брусилов отдает приказ о создании при Чехословацкой бригаде артиллерийского дивизиона, а военный министр А.Ф. Керенский, посетивший чешские части после боев под Зборовым, разрешает начать формирование 2-й Чехословацкой стрелковой дивизии, личный состав которой будет во многом пополняться за счет военнопленных австро-венгерской армии. В итоге уже новый главковерх – генерал Л.Г. Корнилов начнет формирование полноценного стрелкового корпуса с соответствующей инфраструктурой.
В свою очередь, высшие военные круги Антанты также были обеспокоены внутреннем состоянием России. По итогам летнего наступления русских «дипломатические и военные представители Великобритании и Франции всерьез начали опасаться заключения Россией сепаратного мирного договора с Центральными державами. На первый план стала выходить идея необходимости предотвращения существовавшей после Февральской революции в России дезорганизации. Параллельно союзники начали разрабатывать планы по стабилизации положения на Восточном фронте»[19]. Эта тема была поднята на Парижской конференции состоявшейся 25-26 июля 1917 г., на которой «дипломаты и военные представители западных держав Антанты обсудили вопросы, связанные с возможными способами удержания России в войне»[20]. По мнению участников конференции, особенно британских дипломатов и военных, для усиления русской армии можно «привлечь к участию в данном проекте расквартированные на территории бывшей Российской империи национальные войсковые формирования»[21].
Однако необходимо учитывать, что политические события 1917 г. в России и стремительно развивающийся системный кризис создавали трудные условия для выполнения данной задачи. Прежде всего, это выражалось в трудности снабжения и частей войсковым имуществом и в наборе добровольцев.
В течение месяца не наблюдается никакой динамики, и уже 1 сентября 1917 г. временный начальник дивизии полковник Н.П. Мамонтов докладывал: «К 1 сентября переформирование временно вверенной мне Чехословацкой стрелковой бригады в дивизию находится в следующем положении: 1) Не закончено формирование 4 полка. Личный состав, подлежащий выделению из 1, 2, 3 полков на формирование 4 полка, частью выделен, частью намечен, составлены списки и готовы к их выделению, но выделение полностью задерживается неполучением до настоящего времени обоза (главным образом кухонь и лошадей), без чего самостоятельное существование 4 полка не осуществимо.
Винтовки для 4 полка получаются. 30 августа получен наряд на 8 369 русских пехотных и 480 драгунских винтовок для всех полков дивизии и 31 августа высланы приемщики. Пулеметы для 4 полка получены 22 августа – 12 пулеметов Максима и 10 – Кольта. 2) К переформированию 1-го Чехословацкого артиллерийского дивизиона в бригаду не приступлено вследствие неполучения распоряжения о переформировании». Также он указывал на одну из главных причин, замедляющих процесс развертывания стрелковой бригады в дивизию, а затем и в корпус: «Окончание формирования 1 Чехословацкой стрелковой дивизии находится всецело от отпуска недостающего имущества интендантского, инженерного и артиллерийского, причем, в первую очередь, крайне необходим отпуск недостающего обоза и, прежде всего, кухонь, лошадей и сформирование Управления дивизионного интендантства»[22]. Примерно в середине сентября 1917 г. уполномоченным ОЧНС при Ставке Ю. Клецанде и при штабе чехословацкого корпуса П. Максе удалось добиться разрешения о выводе из состава подразделений солдат русской национальности. Из Могилева, где размещался Штаб Верховного главнокомандующего, пришло распоряжение: «В виду нежелательности смешанного состава русских солдат и чехов добровольцев живущих основаниях отличных от принятой русской армии Наштаверх приказал ускорить производимую замену русских чехами тем, чтобы если то будет признано необходимым из первых было оставлено то число, которое может быть заменено чехами»[23]. Это также приводило к замедлению набора добровольцев в ряды корпуса. По данным на 12 октября 1917 г. в составе 2-й чехословацкой стрелковой дивизии имелся полный комплект офицеров, а до полного штатного расписания не хватало солдат – 4 821, лошадей – 2 311[24].
Наиболее активно формирование Чехословацкого корпуса проводится в период октября 1917 г. Именно тогда увеличивается, по сравнению с предыдущими месяцами, приток добровольцев. В это же время, находящийся в России председатель ЧСНС, профессор Т.Г. Масарик повторил Временному правительству ходатайство об отправке во Францию чехословацких формирований[25].
Другой, немаловажной, проблемой, сопровождающей процесс формирования корпуса, стала нехватка помещений для размещения личного состава, а также их плачевное состояние. Телеграмма, отправленная в штаб войск Юго-Западного фронта 30 сентября 1917 г. выглядит типично для того времени: «Находящиеся в северной части Полтавской губернии помещения, в которых формируются с июля месяца вторая Чехословацкая стрелковая дивизия, по своей конструкции, тесноте и также вследствие неблагоприятных местных условий (недостаток и плохое качество воды) совершенно не удовлетворяют своему назначению. Это – холодные бараки-землянки, у которых крыши протекают, или же другие легкие постройки, неприспособленные для холодного времени. С наступлением холодного времени болезни среди чешкословацких войск развиваются в значительных размерах (тиф, дизентерия), ввиду чего врачи заключают, что дальнейшее пребывание в этих помещениях без серьезного вреда для формируемых частей невозможно. Притом для казенных лошадей почти не имеется помещений и местные условия продовольствия также крайне невыгодны»[26].
Штабные документы отмечают, что если принимать в среднем в день по 40 человек, т.е. 1200 добровольцев в месяц, то укомплектование штата потребует до 3-х месяцев, а если будет разрешено развертывание артиллерийского дивизиона в бригаду и сформирование мортирного артиллерийского дивизиона – потребуется еще два месяца.
К этому времени чешское политическое руководство с тревогой следило за событиями в России. Стремительное разложение русской армии в 1917 г., большевистский переворот в октябре вели к поражению России в войне, что могло сделать невыполнимыми планы чехов о создании независимого государства. Т.Г. Масарика волновала судьба чешских воинов в охваченной революцией стране, он настаивал на нейтралитете чехословацких войск во внутренней российской борьбе. Масарик и начальник Штаба Верховного главнокомандующего генерал-лейтенант Н.Н. Духонин заключили соглашение о невмешательстве Чехословацкого корпуса во внутренние дела России. «С Духониным было решено, что наше войско предполагается использовать против нашего врага, – писал Масарик, – …Так был принят и подтвержден русскими мой главный принцип о невмешательстве. Таким образом, мы достигли уверенности, что во время политических споров и боев среди русских нас не будут звать то одни, то другие»[27].
Эскалация политических событий, вызванная совершенным большевиками переворотом, ставила вопрос о дальнейшей судьбе Чехословацкого корпуса и всей политической деятельности чехов в России. Отношение политического руководства и воинского состава корпуса к деятельности большевиков высказал в своем выступлении генеральный секретарь центрального комитета ЧСНС в Париже Э. Бенеш: «Большевистская революция довела русскую армию до окончательного развала. Наши солдаты видели собственными глазами дезорганизацию и катастрофу в русском войске, почувствовали ее и на себе, а вскоре увидели развал всюду – в государственной администрации, и в политической, и в экономической жизни всей России. Будучи все политически мыслящими людьми, они делали свои заключения, направленные против господствующего режима. […..] Наши люди, тоже революционеры и солдаты, всем своим существом возмущались против идеи диктатуры. По своему характеру и воспитанию наш соотечественник не может перенести диктатуры в какой бы то ни было форме[28]. Подобные позиции в отношении происходящих в России событий во многом привели к утверждению среди руководства чехословацкого освободительного движения позиции нейтралитета, продолжавшейся до лета 1918 г.
Таким образом, можно утверждать, что российская революция 1917 г. оказала большое влияния на становление концепции национальной революции, целью которой стало провозглашение независимого государства в политических представлениях руководства Чехословацкого национального совета, способствовала объединению всех чешских организаций, стремившихся к освобождению из-под власти австро-венгерской монархии. Особенно следует отметить ее влияние на становление Чехословацкого стрелкового корпуса в качестве самостоятельной национальной войсковой единицей, с которой связывали главных успех в национально-освободительной борьбе. Именно стремление сохранить корпус как самостоятельную боевую национальную единицу сыграло главную роль с разгорании конфликта между чешским национальным руководством и Советской властью на рубеже 1917/1918 гг. С началом вооруженной борьбы чешского корпуса с большевиками военный фактор становится основополагающим в попытках молодого правительства Чехословацкой республики, провозглашенной в конце октября 1918 г., отстоять границы молодого славянского государства.
[1] Дмитриев А.Н. «Война манифестов» // Мировые войны ХХ века: в 4 кн. Кн.1: Первая мировая война: ист. очерк / отв. ред. Г.Д. Шкундин. – М.: Наука, 2005. С. 123.
[2] Ненашева З.С. Социально-политические аспекты развития национального движения чехов и словаков в России и проблема освобождения военнопленных (сентябрь 1914 – февраль 1917 г.) //Социальные последствия войн и конфликтов ХХ века: историческая память / отв. ред. Е.П. Серапионова. – М.; Спб.: Нестор-История, 2014. С. 33.
[3] Попов А.Л. Чехо-словацкий вопрос и царская дипломатия в 1914 – 1917 гг. // Красный архив. – М.-Л., 1929. Т. 2 (33). С. 4.
[4] Воззвание Верховного главнокомандующего к народам Австро-Венгрии // Чешско-Словацкий (Чехословацкий) корпус. 1914-1920. Документы и материалы. Том 1. Чешско-словацкие воинские формирования в России. 1914-1917 гг. – М.: Новалис, 2013. С. 51.
[5] Чешско-Словацкий (Чехословацкий) корпус. 1914-1920. Документы и материалы. Том 1. Чешско-словацкие воинские формирования в России. 1914-1917 гг. – М.: Новалис, 2013. С. 215.
[6] Ненашева З.С. Введение // Чешско-Словацкий (Чехословацкий) корпус. 1914-1920. Документы и материалы. Том 1. Чешско-словацкие воинские формирования в России. 1914-1917 гг. – М.: Новалис, 2013. С. 13.
[7] Там же. С. 14.
[8] Там же. С. 16.
[9] Ведерников М.В. Организационное политическое движение чехов в России накануне и в годы Первой мировой войны: Автореферат дисс. …канд. ист. наук. – М., 2017. С. 34.
[10] Там же.
[11] Ненашева З.С. Указ. соч. С. 19.
[12] Масарик Т.Г. Мировая революция. Воспоминания. – Прага, 1926. С. 146.
[13] Ненашева З.С. Указ. соч. С. 23.
[14] Революционные стремления чешскословацкого народа. Издание Отделения для России Чешскословацкого Национального Совета. – Пг., 1917. С. 9.
[15] Ненашева З.С. Указ. соч. С. 23.
[16] Масарик Т.Г. Указ. соч. С. 150.
[17] Там же.
[18] Драгомирецкий В.С. Чехословаки в России. 1914-1920. - Париж-Прага, 1928. С. 30-32.
[19] Мошечков П.В. Проект «угнетенных народов»: попытка организации сотрудничества национальных движений народов австро-венгерской монархии в России (вторая половина 1917 – начало 1918 гг.) // Славянский мир в третьем тысячелетии. – М., 2019. № 3-4. С. 40.
[20] Там же.
[21] Там же. С. 41.
[22] Российский государственный военно-исторический архив (РГВИА). Ф. 2067. Оп. 2. Д. 533. ЛЛ. 339-340.
[23] Там же. Л. 414.
[24] Там же. Л. 358.
[25] Чешско-Словацкий (Чехословацкий) корпус. 1914-1920. Документы и материалы. Том 1. Чешско-словацкие воинские формирования в России. 1914-1917 гг. – М.: Новалис, 2013. С. 797-798.
[26] РГВИА. Ф. 2067. Оп. 2. Д. 533. Л. 772.
[27] Цит. по: Мельгунов С. П. Трагедия адмирала Колчака. Кн. 1. – М., 2004. С. 140.
[28] Бенеш Э. Смысл чешской революции // Воля России. - Прага, 1923. № 8-9. С. 16-17.